Региональная спортивная общественная организация
«Федерация альпинизма и скалолазания г. Москвы»

Александр Федорович Гетье - боксер и альпинист. Начальник штурмовой группы альпинистов 29-го отряда Таджикско - Памирской экспедиции. (1893 - 08.01.1938). ...других данных нет

29-й Отряд Таджикско-Памирской экспедиции Совета народных комиссаров СССР и Академии наук СССР, в состав которого входил Гетье, должен был нанести на карту еще неизвестные горные хребты и установить на пике Сталина метеорологические приборы.

Гетье Александр Федорович арестован 14.12.1937.
Приговорен к расстрелу 08.01.1938 ВКВС СССР по обвинению в шпионаже и участии в к.-р. террористической организации.
Расстрелян 08.01.1938.
Реабилитирован 14.01.1965 ВКВС СССР.

АЛЕКСАНДР ФЕДОРОВИЧ ГЕТЬЕ (1893-1938). Михаил Лукашев, Приговор отменить! "Советский спорт", 17.02.1989, под редакцией Германа Андреева (МС СССР).

... Печально говорить об этом, но покорение высочайшей вершины страны приобрело очень опасный, драматический характер и потребовало поистине героических усилий от восходителей. Безалаберность людей, отвечавших за организацию экспедиции, не раз ставила под угрозу достижение цели.
Тяжело груженный караван экспедиции по пути к подножию пика Сталина медленно продвигался вперед по горным дорогам, преодолевая бесчисленные крутые подъемы, переходя вброд бурные горные реки. Уже в пути экспедиции пришлось долго ждать прибытия из Ленинграда радиометеорологической установки. Когда же она, наконец, была привезена, то никакой радости альпинистам не доставила: прибор оказался очень массивным, причем разбирался всего лишь на две тяжеленные 25-килограммовые части. Тащить такой груз на вершину было весьма сложной задачей, серьезно затруднявшей и без того нелегкие условия восхождения.
Но, наконец, откладывавшееся много раз восхождение, пусть и с месячным опозданием, началось. В передовой партии штурмовой группы пошли Е. Абалаков, Гущин и с ними три носильщика. Вслед за ними шла вторая партия, в которую вошли Горбунов, Гетье, Шиянов, австрийский рабочий-альпинист Цак и остальные носильщики. Штурмовая группа в любых критических ситуациях могла теперь рассчитывать только на себя: в ледниковом лагере не оставалось альпинистов, которые могли бы оказать ей помощь в случае непредвиденных осложнений, нередко поджидающих восходителей в горах.
Передовая группа установила еще один промежуточный лагерь — на высоте 6400 метров. Продовольствия оставалось совсем мало, и Горбунов был вынужден посадить альпинистов на голодный паек. В штурмовой группе начался "великий пост", едва не ставший причиной срыва восхождения.
29 августа 1933 года, в тот самый день, когда согласно плану альпинисты должны были, завершив восхождение, возвратиться в ледниковый лагерь, они вышли из лагеря «6400» и двинулись вверх. Они отвоевывали метр за метром, но несли и тяжелые потери. Упавший со скалы острый камень глубоко рассек пальцы и тыльную часть ладони левой руки у Гущина. Шиянов отравился недоброкачественными консервами. И как они ни крепились, как ни продолжали из последних сил восхождение, не дойдя всего четырехсот девяносто пяти метров до вершины, вынуждены были спуститься вниз с отметки 6900 метров. Вместе с ними ушел и австриец Цак. У него оказались слишком тесными шекельтоны, (теплые башмаки на войлочной подкладке) — это угрожало обморожением ног.
До вершины оставалось менее пятисот метров. Но что это были за метры! Когда Горбунов, Гетье и Абалаков двинулись вперед, ноги проваливались в снег до колен, разреженный воздух заставлял бешено колотиться сердце — казалось, оно стучит где-то под самым горлом. Абалаков и Гетье несли метеорологический прибор, который превратился уже в невыносимую тяжесть. Молодой Абалаков кое-как справлялся с этой сверхнагрузкой, а Гетье, задыхаясь, падал под грузом, вставал, шел, снова падал и опять шел... Шел до тех пор, пока у него не начался тяжелейший сердечный приступ. Сказались огромная разреженность воздуха, пятидневное недоедание и нечеловеческие нагрузки.
Горбунов пытался взять у Гетье рюкзак, но тот оказался совершенно непосильным. К тому же сгущался сильный туман. Пришлось возвращаться в лагерь "6900". Несмотря на недомогание, Гетье шел сам.
Утром следующего дня альпинисты, в том числе и больной Александр Федорович, попытались продолжать восхождение, но началась вьюга. Пришлось срочно возвратиться в лагерь "6900". К ночи метель усилилась, температура упала до минус 43 градусов.
Гетье чувствовал себя все хуже и хуже: у него начались мучительные спазмы сердца и сплошная рвота. Погода и на следующий день не улучшилась. А через сутки разразился настоящий шторм, неудержимый и грозный горный снежный буран. Ночью в палатке, где спали Гетье и Горбунов, под тяжестью навалившегося огромного сугроба обломились стойки, и снег придавил альпинистов. Такой ценой им приходилось расплачиваться за все неполадки, недоработки, оттяжки сроков восхождения, поставившие теперь их, голодных и совершенно обессилевших, лицом к лицу с грозной и разбушевавшейся стихией.
Абалаков укрепил свою палатку с помощью рюкзака и ледоруба, прорыл ход в сугробах и, выйдя наружу, откопал заживо погребенных под снегом товарищей. Еще сутки ветер продолжал наметать сугробы. Гетье по-прежнему лежал неподвижно и не мог ни есть, ни пить. Горбунов и Абалаков разделили свой последний, скудный дневной паек: в резерве остались лишь плитка шоколада, да банка рыбных консервов. С этим "продовольствием" и предстояло завершить самую тяжелую часть восхождения и спуститься вниз.
Третьего сентября шторм наконец стих. Стало ясно и безветренно. Абалакову и Горбунову, ослабевшим от восьмидневного голодания, практически лишенным провизии и имевшим к тому же на руках больного товарища, по всем альпинистским законам надлежало немедленно спускаться вниз. Ведь новый буран или туман означал бы для всех верную смерть. И все-таки альпинисты решили иначе. Гетье, который был лишен возможности идти сам, заявил, что потерпит еще сутки без врачебной помощи, побудет здесь один ради того, чтобы товарищи победно завершили восхождение.
Абалаков и Горбунов с трудом натянули на себя штурмовые костюмы, покрытые коркой льда, и ушли на последний, завершающий штурм вершины...
Страдавший от болей в сердце Гетье остался один. Когда наступила ночь, он был уже уверен, что все кончено, но вдруг совсем близко прозвучал хорошо знакомый голос Горбунова, громко произнесший: "Вершина взята, ноги целы!".
Впрочем, сказав про ноги, он, конечно, поторопился. Безнадежно обмороженными оказались пальцы не только ног, но и рук.
На следующий день победители начали спуск. Странная и страшная это была процессия: полуослепший без солнцезащитных очков Абалаков, обмороженный Горбунов и Гетье, пролежавший четверо суток с сердечным приступом без медицинской помощи...
Несмотря на все, покорение высочайшей в стране вершины стало спортивным результатом безусловного мирового класса и явилось большой победой и для советской науки, и для советского альпинизма. Этот спортивный, да и не только спортивный подвиг заслуженно встал в один ряд с другими героическими делами тех лет: мужеством полярных зимовщиков, рекордным высотным полетом советских воздухоплавателей на стратостатах, знаменитым каракумским автопробегом, незабываемой северной челюскинской эпопеей.
Гетье был счастлив, что принял участие в покорении вершины, носящей имя того человека, по чьему приказу спустя четыре года он был расстрелян...

Вот каким запомнился Александр Гетье М.Д. Рому (Из его книги «Штурм пика Сталина» Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая Гвардия» 1937):

«…Гетье я знаю давно. Лет пятнадцать тому назад мы впервые встретились с ним на боксерском ринге в жесткой схватке на первенство тяжелого веса. Вскоре после этого он перешел на работу тренера. Он дал советскому боксу таких мастеров и чемпионов, как Михайлов и Иванов, Тимошин и Репин.
Затем Гетье увлекся альпинизмом. Упорно и методично, как и все, что он делает, он стал изучать нелегкую технику горовосхождений. Зимой и весной его можно встретить на Ленинских горах (ныне и ранее – Воробьевы горы – прим. П.Ю.) с тяжелым рюкзаком за спиной. Высокий, широкоплечий и широколицый, с приплюснутым носом боксера, спокойный и медлительный, он тренировался в работе с ледорубом и веревкой. Летом он уезжал на Кавказ. Обе вершины Эльбруса, Тетнульд, Гестола, Безенгийская стена – таков его альпинистский актив.
В альпинизме Гетье привлекает его спортивная сторона – трудная и напряженная борьба с опасностями гор, борьба, в которой неверный шаг нередко означает гибель. Он любит широкий и свободный уклад экспедиционной жизни, так непохожий на размеренное городское существование. Он любит и знает в нем каждую деталь, каждую мелочь. И теперь в Оше он проверяет снаряжение, исправляя его недостатки. В кузнеце Памирстроя он наладил выковку новых станков для рюкзаков…
На краю города воздушно-легким серым контуром высятся скалы Сулейман-баши. Альпинисты ежедневно тренируются на них в скалолазании…Мы выбираем самые трудные места, где скалы кажутся неприступными. Непонятно, как можно взобраться по их гладким отвесам. Гетье ощупывает скалу руками. Вот найден маленький, незаметный для глаза уступ – есть за что ухватиться рукой. Еще одна неровность – сюда можно поставить ногу, вернее пальцы ноги. Мягким движением подтягивается Гетье на полметра вверх. Две ноги и одна рука прочно прилепились к скале. Вторая рука шарит выше по камню, ища за что ухватиться. И так шаг за шагом, человек, как кошка, поднимается вверх по скале, висит над обрывом, преодолевает кулуары и траверсы. Прекрасная школа для мускулов и нервов. Все мышцы тела работают равномерно, внимание напряжено…». 

Александр Фёдорович Гетье сын выдающегося врача Фёдора Александровича Гетье.

Гетье, Фёдор Александрович.

(Материал из Википедии)
Гетье, Фёдор Александрович (родился в 1863 году, Тульская губерния — умер в 1938 году, Москва). Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Выдающийся российский врач-терапевт. Инициатор основания Солдатёнковской больницы (ныне ГКБ имени С. П. Боткина) в Москве и позже стал её главным врачом. Его именем назван 11-й корпус ГКБ имени С. П. Боткина. Один из основателей Лечебно-санитарного управления Кремля. С 1919 года был лечащим врачом В. И. Ленина и его семьи, врачом Л. Д. Троцкого и его семьи в 1920-х гг.

«…Гетье отказался подписать протокол о вскрытии тела Ленина. Действительно, Гетье не указан среди врачей подписавших «Акт патологоанатомического вскрытия тела В.И. Ульянова-Ленина», хотя его имя значится в составе комиссии, производившей эту процедуру».

Городская клиническая больница им. С.П. Боткина (в народе: больница Боткина) была официально открыта в 1910 году, однако история ее началась гораздо раньше. Инициатором ее строительства был известный московский врач и крупный общественный деятель Федор Александрович Гетье. Именно по его совету почетный гражданин Москвы, купец первой гильдии Козьма Тереньтьевич Cолдатенков (1818-1901) в своем завещании распорядился выделить на строение больницы 2 млн. рублей. Эти деньги были выделены на то, чтобы в Москве появилась «больница для бедных без различия в религии, сословиях и званиях». В 1903 году Московское городское управление выделило 10 десятин земли на Ходынском поле и, в апреле 1908 была, произведена закладка больницы. Официальное открытие состоялось 23 декабря 1910 года.

Наряду с версией "психологического убийства" существует еще одна версия смерти Ленина, впервые изложенная Троцким в статье "Сверхборджиа в Кремле". Сталин, хорошо знавший о положительных сдвигах в здоровье Ленина, в январе 1924 года был более чем когда-либо заинтересован в его смерти.

В подтверждение первого аргумента Троцкий ссылался на свои неоднократные разговоры с врачом Ф. А. Гетье, лечившим его и Ленина: "Неужели же, Федор Александрович, это конец? - спрашивали мы с женой его не раз.

- Никак нельзя этого сказать; Владимир Ильич может снова подняться, - организм мощный.

- А умственные способности?

- В основном останутся незатронуты. Не всякая нота будет, может быть, иметь прежнюю чистоту, но виртуоз останется виртуозом"