Из истории экспедиций на Музтаг Тауэр. Гвидо Маньон (Франция)
1 октября, 2012
Гвидо Маньён. Французская экспедиция на Музтаг Тауэр.
В северо-западной части Гималайского хребта лежат горы Каракорум. Их называют геологическим сердцем Азии. Это дикий, удаленный район. В самом сердце Каракорума расположен ледник Балторо, протяженностью около сорока миль, он не имеет себе равных. Нигде в мире нет такого количества гигантских пиков, стоящих рядом. Восемь вершин высотой более 7500 метров, а самая высокая из них К-2 (8611м.). Благодаря этой грозной щетине из шипов и башен, район Каракорум стал Меккой для альпинистов всего мира.
Для тех, кто имел возможность полюбоваться прекрасными фотографиями Музтаг Тауэр, сделанными в 1909 году Витторио Селла, гора эта стала символом неприступности. Сложность восхождения на ее 7273 метра отличается от восхождения на “восьмитысячники “ проблемами другого порядка. И, тем не менее, в то время, когда еще не все четырнадцать высочайших вершин мира были завоеваны людьми, на Музтаг Тауэр уже совершено восхождение. В июле 1956 года усилия британской и французской экспедиций увенчались успехом. По двум разным маршрутам вершину достигли восемь мужчин.
21 мая 1956г. Равалпинди. 4 часа утра. Ночью было душно. Здесь, в Северном Пакистане, столбик термометра майскими ночами колеблется в пределах 43 -48 градусов Цельсия. В первых проблесках зари, тонкий оранжевый свет очерчивает горы Кашмира и является предвестником нового жаркого дня. Влажные от пота, четыре альпиниста, врач и пакистанский офицер терпеливо ждут на аэродроме Равалпинди хорошей погоды, договоренности с авиакомпанией и разрешения богов на вылет в Скарду самолета с французской экспедицией и тремя тоннами снаряжения.
Мы небольшая, но сплоченная команда: Андре Контамин, преподаватель национальной школы альпинизма; пастор Павел Келлер, Роберт Параго и я, Гвидо Маньён. Доктор Франсуа Флоренс будет следить за нашим здоровьем, и я полностью полагаюсь на него. Пакистанское правительства прикрепило к нам капитана Али Усмана, офицера 18-го полка Пенджаба, который станет нашим переводчиком и поможет с многочисленными формальностями.
За две недели нашего пребывания в Карачи, необходимо решить множество вопросов с транспортом, таможней, различными разрешениями. Вся эта “ бумажная волокита” потребовала десятки подписей и огромное количество печатей.
Наконец, все проблемы урегулированы. Дакота вылетает без происшествий и быстро набирает высоту в направлении гор. Вскоре самолет начинает совершать зигзаги между огромными пиками в лабиринте долины Инда, которая вьется как змея. Над долиной разворачиваются грозные хребты Нанга Парбат. Самолет перескакивает через перевалы и ныряет между стенами. Менее чем через час и сорок минут в огромных облаках пыли мы приземляемся в Скарду.
24 мая. Скарду. Останавливаемся в гостевом доме. Мы были так поглощены организацией нашего каравана, что совсем не видели Скарду. В любом случае, в этом маленьком городке, столице Балтистана, нет ничего интересного. Больница, базар, несколько бунгало, разбросанных по полям вот и весь город.
За следующие четыре дня мы нанимаем 120 носильщиков, разделяем груз, закупаем продовольствие. У каждого своя работа. Келлер несет ответственность за носильщиков. Местные жители под впечатлением от его силы и высокого роста. Закупку продовольствия я доверил Андре Контамину. Это самый неблагодарный труд: очень трудно удовлетворить запросы каждого. Благодаря частому общению с поварами, он заметно улучшает свои познания в урду.
Робер Параго сначала был немного ошеломлен количеством необходимого снаряжения и оборудования, но быстро разобрался и теперь все в полном порядке. Единственное что омрачает, это его помощник Хунза. Силен, как бык, но обладающий деревенской простотой ума, Хунза вынужден мобилизовать все свои интеллектуальные способности, чтобы просто открыть или закрыть коробку. Порой он настолько неуклюж, что Роберт, раздражаясь, начинает делать всю работу сам.
За все время нашего пребывания здесь, доктор Флоренс вынужден принимать большое количество посетителей. Они приходят, чтобы попросить его совета или лекарств от болезней, которые были, есть или будут, для себя и своих родственников, не исключая троюродных братьев.
Моей же задачей является контроль и бесконечные расчеты. Я должен решить, сколько еды купить в Асколе, сколько дополнительных носильщиков надо нанять для переноски продуктов для самих носильщиков и сколько нужно еще носильщиков, чтобы нести еду для этих носильщиков и так далее. Вот невезение, что в этой экспедиции нет ни одного инженера!
27 мая. Дассо. Мы пересекли Инд и левую Скарду. Наша лодка легко скользит по воде. Течение в реке сильное, но такое равномерное, что поверхность кажется твердой. На протяжении следующих трех дней – долина Шигар. Сорок пять километров пустыни из гальки и гравия, деревья попадаются лишь изредка. Их свежесть и прохлада успокаивают наши перегретые тела и дают отдых нашим, уставшим от выжженного воздуха, глазам. Каждый вечер мы приходим к перевалочному пункту больше уставшие от жары, чем от пройденного пути.
На заках мы прибываем в Дассо. Зак – это плот, размером восемь на двенадцать футов, сплетенный из кустарников, с помощью сорока мочевых пузырей горных козлов. Эти приспособления трудны для маневра и достаточно хрупкие, но практически непотопляемы и хорошо подходят для ливневых потоков. Сплав, под руководством людей, имеющих большие трудности с координацией своих движений, привел к тому, что мы высадились на берег абсолютно мокрыми.
31 мая. Асколе. По теории, здесь должен быть выходной, но на практике – это тяжелый день различных работ и реорганизации. Мы должны заменить носильщиков. Пришлось нанять еще 57 портеров, чтобы нести две тонны муки, которая была куплена в деревне. Найм происходил на фоне криков, пыли и все растущей толпы. Дежурный полицейский очень старался, щедро раздавая оскорбления и удары дубинкой, чтобы создать видимость порядка.
Флоренс часами накладывал повязки, делал инъекции, открывал нарывы, раздавал местному населению припарки и таблетки. Люди, живущие в трудных условиях, убоги физически до такой степени, какой я никогда не видел: зоб, туберкулез и вырождения замечены почти во всех жителях не только в Асколе, но и во всей долине Бралдо. В деревне Шакпо, что в двух днях пути вверх по долине, казалось, живут одни идиоты. Близкородственные кровосмешения, дефицит йода, недостаток солнечного света в зимнее время в этих глубоко закрытых, отрезанных снегом от остального мира, долинах, - вот главные причины этой страшной нищеты.
2 июня Баргомал. Насыщенный событиями день, который стал почти катастрофой для экспедиции. В первой половине дня, переправа через Думордо была крайне трудной для наших носильщиков. Первый успел беспрепятственно переправиться, еще по низкой воде в девять часов. Но вскоре, с приходом дневной жары, течение стало настолько сильным, что пришлось протянуть трос с одного берега на другой. Несмотря на эти меры предосторожности, несколько носильщиков были смыты водой. Спасти их удалось с огромным трудом. Их груз унесло, но к счастью, мы его выловили в нескольких сотнях метров вниз по течению. В результате, мы потеряли всего одну коробку с продуктами и намочили хирургический инструмент.
В этот вечер мы были близки полной катастрофе. Весь лагерь едва не унесло потоком грязи. Палатки были почти установлены, когда в 5000 футах над нами, в глубоком каньоне сорвался селевой поток. Через несколько минут волна полужидкой субстанции из грязи, со скоростью двадцать метров в секунду ворвалась в наш лагерь, создавая жуткую панику. Хватая все, что можно унести, мы бросились очертя голову спасаться на противоположный берег. Каким-то чудом мы были спасены. В будущем, нам следует быть предельно внимательными к этому явлению, которое бывает часто в конце дня, в этой части Гималаев, где эрозия приобретает гигантские масштабы. По возвращению, мы не смогли найти наш лагерь, который был погребен под несколькими метрами земли.
5 июня. Урдукас. В течение двух дней мы поднимались вверх по Балторо. С утра до ночи, то вверх, то вниз по морене. Но что за потрясающий вид вокруг нас! Настоящий лес из огромных пиков и башен окружает Балторо. Я не думаю, что где-то еще есть такое количество высоченных и прекрасных гор на столь малом пространстве.
Но нас сильно беспокоит одна вещь: нет никаких сомнений, что британская экспедиция, под руководством Джона Хартога стремится взойти на Музтаг Тауэр. В ее числе также сильнейшие альпинисты как Макнот-Девис, Джо Браун и д-р Патай. В течение двух недель они находятся на леднике Музтаг и обрабатывают северо-западный хребет. Британцы должны быть уже высоко уже высоко на горе.
Здесь я вынужден рассмотреть некоторые тонкие моменты данной ситуации. Во-первых, не может быть и речи идти по британскому маршруту, тем более препятствовать им. Во-вторых, судя по всему, в любом случае, они будут на вершине первыми. В-третьих, наши носильщики не имеют достаточно продовольствия, чтобы идти с нами в дальний конец Балторо. Можем ли мы изменить нашу цель?
Решение принято. Так как мы находимся здесь и готовы решать сложные проблемы, мы пойдем и посмотрим на другие стороны башни, а затем определим нашу задачу. Информация полученная из Скарду и карта профессора Десио предполагают два варианта: северный гребень, или юго-восточная стена.
12 июня. Базовый лагерь. Я бы никогда не поверил, что добраться сюда будет так трудно. Началась ужасная погода. Сбитые с пути густым туманом, мы не сразу смогли найти ледник Янгхасбенд. Ледяной дождь, сменяющийся снегом, привел к потере большей части нашего груза. В конце концов, за два часа до нашего базового лагеря, у нас осталось около двадцати носильщиков. Мы вынуждены были платить им немыслимые деньги. Но как можем мы их винить? Их бедные тела были такими уставшими от холода и снега.
Мы разбили лагерь в нескольких сотнях метров от подножия юго-восточного гребня, в точке слияния восточной и западной ветвей ледника. В стратегическом месте, которое позволяет нам наблюдать за горой. Но для того чтобы поставить палатки на центральной морене, пришлось немало потрудится. Завтра начинаем разведку.
14 июня. Базовый лагерь. День исчезнувших надежд. Достичь вершины по северному хребту – это самоубийство, если не сказать что это вообще невозможно. К полудню, Павел и я достигли гребня на 5639 метров, в самой низкой точке между башней и горой Сесте. Мы не могли найти ничего более страшного. В действительности, хребта не существует. Есть только смутное плечо, которое переходит в очень крутой склон, изуродованный ледовыми сбросами, на протяжении всей своей почти полутора километровой высоты. Для спуска мы имеем только южную сторону, что не внушает оптимизма.
17 июня. Базовый лагерь. Вчера Конта, Роберт и Амин, наш лучший Хунза, на рассвете вышли из лагеря, чтобы попытаться найти дорогу через 900 метров ледопада, который образует западную ветвь ледника. Вернулись они в три часа дня, опаленные солнцем и уставшие, но с информацией, которая позволила воспрянуть нашим надеждам. С верхнего плато ледника они могли четко проследить путь через огромную ледяную стену, которая охватывает весь южный склон башни. Это наиболее важный момент. Но мы все еще должны переправить наш груз через ледопад, хождение по нему сопряжено с огромным риском. Но если пройти перед началом дневной жары, можно использовать лавинные конуса на левом берегу ледопада. Только нижнюю часть ледопада нельзя обойти.
Сегодня Павел и я навесили тысячи метров троса над нижними сераками. Мы установили лебедки и завтра начнем поднимать первый груз. Мне очень хочется увидеть, как это будет работать.
27 июня. Базовый лагерь. В течение 10 дней идет снег. Каждое утро, едва проснувшись, я слышал непрерывный шорох снега, падающего на ткань палатки. Так шли дни. Наши шансы становились все призрачнее. Мы здесь уже пятнадцать дней, а первый лагерь так и не установлен. Все что мы делаем – это едим, спим и слушаем лавины, которые иногда грохочут на протяжении целой минуты без перерыва. Наше единственное развлечение – это игра в бридж и шахматы, но это не может нас отвлечь, и вскоре мы совсем от них устанем.
На 25-ый день нашего пребывания здесь, воспользовавшись периодом бездействия, мы решили нанести визит в британскую экспедицию. Еще в Урдукасе я написал письмо Джону Хартогу, где изложил план наших действий. Его ответ пришел ко мне через 24 дня. Как я и ожидал, он поддержал наши главные задачи. Было значительно лучше иметь от него поддержку именно в письменном виде.
Первая наша встреча не была очень долгой. Разговор вскоре принял дружеский характер, да и можно ли говорить о соперничестве? У них были все шансы добраться до вершины первыми. Наши базовые лагеря находились на расстоянии полутора дней пути, и маршруты наши совершенно разные. Не считая вершины, мы и ногой не должны ступить ни на какую часть их пути. Расстались мы без горечи, пожелав друг другу удачи.
30 июня. 5 утра. Базовый лагерь. Во время нашего отсутствия, Конта и Роберт оборудовали и дорогу к началу ледопада и поддерживали ей в рабочем состоянии. Каждый день Хунза приносил груз к лебедке, но плохая погода не давала начать работу. Наконец, погода наладилась. За два дня работы почти весь высотный груз был поднят лебедкой. Сегодня утром почти все покидают базовый лагерь.
Останутся только пара носильщиков, чтобы следить за лагерем и поддерживать контакт с Али, нашим офицером связи, находящимся в лагере на Балторо. Какие же это должно быть муки, находиться без оружия в месте, кишащем волками, медведями, леопардами. Их тропинки проходят вплотную к лагерю, а он должен довольствоваться отпугиванием животных с помощью голоса и жестов.
Я разработал план, который должен дать нам немного времени. Сегодня мы все пойдем наверх до верхнего плато ледника. В то время когда сахибы устанавливают лагерь II, Хунза вернется в лагерь I на среднее плато. В последующие дни они будут ходить туда и обратно между лебедкой и нашим лагерем, а мы будем готовить путь к будущему лагерю III. Флоренс, находящийся внизу, будет следить за финальной загрузкой.
2 июля. Лагерь II. Сегодня в лагере радость. Несмотря на длину и опасность маршрута между лебедкой и нами, груз прибыл и Флоренс присоединился к нам. Мы нашли место для лагеря III чуть выше шпоры, с видом на лагерь II.
Мы уже провесили 1300 метров веревки, но я сомневаюсь, что этот маршрут может быть использован регулярно. Он настолько сложен, как и северная стена Courtes. Возможно, нам придется проходить ребра с левой стороны, где большая вероятность схода лавин льда на протяжении почти всего маршрута. Завтра мы останемся в лагере III, чтобы попытаться форсировать огромный ледопад, расположенный выше.
5 июля. Лагерь III. Три дня мы находимся на нашем ребре. Этого времени достаточно, чтобы поставить лагерь и провесить часть маршрута. Над вертикальной, 600-метровой стеной нагромождение сераков перегораживает нам путь. Одно единственное место, в правой части, может позволить нам пройти это нагромождение льда. Если мы сможем там пройти, самая опасная часть маршрута окажется позади.
Завтра рано утром мы пойдем наверх. Мы должны пройти 1000 метров перил, которые были закреплены на склоне за последние 2 дня. Вчера вечером Робер и Павел закончили провешивание веревки в очень крутом ущелье.
6 июля. Полдень. Флоренс и Хунза только что ушли от нас. Мы находимся на плато. Безжалостные солнечные лучи светят на нас из темного неба. Медленными движениями мы утаптываем глубокий, влажный снег, чтобы установит палатки. Из-за жары и высоты наши головы гудят. Заключительные 900 метров маршрута над нами, заставляют сильно усомниться в наших оптимистичных идеях. Снизу склон казался обычным, но у его подножия я должен признаться, что другой путь был бы предпочтительнее. На самом деле, единственный оставшийся путь – юго-восточный гребень и нам необходимо попасть на него.
8 июля. Лагерь IV (6 250метров). Вчера Робер неожиданно увидел две черные точки на фоне неба. Два человека были очень близки к нашей заветной цели: британская экспедиция подходит к вершине.
Прелдалев очень сложные участки, мы только сегодня достигли гребня. За два дня пройдено только 800 метров. Вчера две веревки выше бергшрунда потребовали нескольких часов работы. Сегодня, после шести часов неустанного труда на вертикальной стене, шести часов хождения в кошках по льду на пределе баланса, что полностью вымотало нас, мы вышли на гребень. Безусловно, это один из самых трудных участков, которые, когда-либо, были пройден на такой высоте в Гималаях.
В полдень солнце исчезло, и все небо затянулось облаками. На гребне один глубокий провал следовал за другим без перерыва, они так замедляли наше продвижение, что к четырём часа дня, когда мы повернули назад, мы не прошли и 100 метров по горизонтали. Пошел снег, и мы мрачно отступили в лагерь IV. В качестве перил мы использовали все веревки, которые у нас были, включая веревки для лазания.
14 июля. 3-30 утра. Два дня мы были заперты в палатке. Вчера небо прояснилось, и мы чувствуем, что должны безотлагательно попытать счастье.
7-15 утра. Погода очень хорошая. Благодаря перилам, мы быстро достигли выемки. Но тут же начали тонуть в снегу, проваливаясь до середины бедер. Борьба продолжалась, и мы тогда еще не знали, что останемся в этом месте на два дня. Вертикальные башни преградили нам путь. Иногда наш единственный выбор – выбор между крутыми ледяными склонами слева и карнизами непрочного снега, нависающими над ледником, справа.
4 часа дня. Мы достигли подножия последней третьей огромной башни. Над ней, в пределах досягаемости, появляется вершина. Но это всего лишь иллюзия, так как дальнейшее восхождение займет несколько часов, ведь мы не выше 6860 метров. Двигаемся настолько медленно, что ночёвка неминуема. На скалах по-прежнему тепло и хорошо. Мы должны выбрать место для бивуака, пока имеем такую возможность. После долгих поисков, мы нашли только два узких полочки, где можно сесть. Там мы вбиваем крючья, и каждый из нас должен поработать какое-то время, чтобы организовать малейший комфорт. Наш шаткий бивуак охватывает фантастический полукруг, от К2 до Машербрума, с Броуд пиком, а между ними Гашербрум и Хидден пик. Горы Каракорума возвышаются как волны, до самого горизонта.
Вскоре наступила ночь, тихая, но очень холодная. Интересно, как же мы сумеем выдержать это? Находясь на высоте 6 980 метров, мы ничего не пили в течение длительного времени и все, что нам удалось проглотить – это несколько кусочков консервированных фруктов. Начинается бесконечное ожидание, накопленная за день усталость давит на нас, и каждый момент забытья нарушается мучительным свистом ветра. Мы дрожим от холода, сначала урывками, затем непрерывно до самого утра.
После самой трудной ночи в горах, которая когда-либо была у нас приходит рассвет 12 июля. По небу простёрлись длинные облака. Мы понимаем, что должны двигаться очень быстро.
Выходим в 5-30. Наши движения неуклюжи, мы онемели с головы до ног и должны быть осторожны. Робер лидирует на заключительном участке перед вершиной. Вскоре, работа заставляет нашу кровь энергично циркулировать.
Продолжаем подниматься вверх по склону. С большим трудом делаем мы шаг за шагом в глубоком рыхлом снегу. Весь склон кажется полым, и очень опасным - нет ни одной надёжной точки страховки. Прокладывание тропы – предельно напряженный труд. В некоторых местах она становится похожей на окоп. Каждый из нас по очереди выходит вперёд, делает тридцать-сорок шагов, затем уступает лидерство следующему.
В полдень мы под вершиной, где склон становится резко круче. Конта и Робер пытаются забраться по камням, Павел и я предпочитаем идти по снегу. Снег настолько глубокий, что в нескольких метрах от вершинного гребня, Павел провалился выше пояса и вынужден был выбираться с помощью ледоруба. С большим трудом мы вытащили его из снега. Шаг за шагом продвигаемся по веревке; ледорубы полностью уходят в снег.
Наконец, я касаюсь вершины. 1 час дня. Вершина настолько остра и неустойчива, что не представляется возможным встать на ней. Мы можем лишь на мгновение задержаться здесь, на вершине, к которой шли несколько недель, и которая стоила нам так много усилий. Без задержки мы должны идти вниз. Через полчаса пошел снег, и вот уже очертания гор исчезает в белом одеяле, которое заполняет все небо.
Несмотря на спешку, мы вынуждены устраивать многочисленные дюльфера. Спуск получается медленным, и ночь догоняет нас. Мы скользим в какой-то серости, в которой не можем отличить снег от воздуха. Полностью стемнело к тому времени, когда первый из нас, Контамин, впадины гребня, до перил остается опуститься на 150 метров.
После двух часов бесконечных маневров, в шквалах густо падающего снега, не позволяющего нам уходить дальше одного метра от бергшрунда, мы находим Флоренса, который тронут до слез. По очень скользкому склону, на фоне ожога глаз, мы достигаем, наконец, лагерь IV. Из всех амбиций остались самые простые желания: есть, пить, спать.
19 июля. Лагерь Ибекс. Мы возвращаемся. Вчера мы собрали багаж и эвакуировали наш базовый лагерь. Когда мы прибыли на Балторо, с удивлением обнаружили доктора Патея. Он пришел, чтобы попросить Флоренса помощи в уходе за Хартогом, чьи ноги сильно обморожены. В этот вечер мы снова увидим цветы Урдукаса, где члены британской экспедиции отдыхают уже несколько дней.
20 июля. Урдукас. Мы принимаем Хартога. Флоренс считает, что мы должны спускаться вниз так быстро, как это возможно, чтобы предотвратить заражение. Доктор также пойдет с нами. Таким образом, они оба смогут присматривать за больным до самого госпиталя в Скарду.
Пока мы спускаемся вниз по бесконечным моренам Балторо, я думаю о простом, теплом приеме, который вчера нам устроили британские альпинисты. Все соперничество исчезло. Через несколько часов, мы сидели на совместном банкете и праздновали наш двойной успех. Я уверен, что в тот вечер мы отмечали начало нашей дружбы, дружбы людей, потерянных на краю мира, объединенных в братство одной целью и одной страстью, также мы отметили завоевание новых вершин, самых прекрасных и самых трудных вершин Гималаев.
Ян Макнот и Джо Браун достигли западной вершины 7 июля. На следующий день Джон Хартог и Том Патей, используя их веревки, спустились на седло и после участка скал 5 уровня сложности, достигли восточной вершины, которую Хартог описал выше на десять метров.
Перевод: Наталья Фомина.
ВТОРОЕ ВОСХОЖДЕНИЕ НА МУЗТАГ ТАУЭР
Перевод: Наталья Фомина
Мэл Дафф
Я стою, сжимая карабин. Ничего особенного, скажете вы, но когда 28-летний парень стоит рядом с легендой Джо Брауном – это нечто особенное. Тем более, когда это происходит на полпути к вершинному гребню одного из пиков Каракорума. Десять лет назад я прочитал отчет Тома Патея о его восхождении на Музтаг Тауэр по северо-западному гребню. И вот теперь, я в одном, ну возможно в двух, днях пути от этой сказочной вершины, впервые открытой в 1956 году.
Отдаленный гул камнепада прерывает мою задумчивость и возвращает меня обратно в суровую реальность: высотное обезвоживание и нехватку кислорода. Изнуряющая жара. Но жара не холод - вполне можно работать.
Огромные неустойчивые сераки сверкают на солнце и тихо ворчат, когда мы проходим. От сераков отделяются куски, разрыхленного тысячелетними сменами мороза и жары, льда. Они набирают скорость и летят со свистом в направлении южного склона.
С моего пункта страховки, площадки размером с пьедестал, я могу видеть наш лагерь II, находящийся почти в 900 метрах ниже по склону. Кажется, он стоит так близко, этот безопасный и уютный лагерь. Ближе, на ледяном поле, две маленькие фигурки – это Джон и Сенди ползут вверх, двигаясь так быстро, как это возможно. Они надеются выйти на гребень, до того, как ежедневный шквал камнепада обрушится на склон.
Хребет внизу изогнут, и его цвета постоянно меняются от абсолютно белого на солнце, до голубого в сумерках. Я страхую Тони 8мм верёвкой, он деликатно проходит, небольшие каменные стенки и присоединяется ко мне. Останавливаемся перекусить, это необходимо, хотя и отнимает много времени. Надеваем капюшоны, чтобы защититься не от метели, а от солнечных ожогов. Наши головы перегреты, а ногам холодно. Ужасно не комфортно.
Смена лидера. “Дорогу молодым? ОК, папочка!” будучи старше и мудрее, я выпустил Тони вперёд. Веревка побежала с пугающей скоростью, отлично, но… Патей писал, навешивание перил до четвёртого лагеря заняло у них три дня. Можем ли мы пройти такое же расстояние за один день? Мы надеялись поставить бивуак выше их четвертого лагеря, что дало бы нам некоторое преимущество в день решающего штурма. И еще мы надеялись избежать плохо установленных, неподготовленных бивуаков, из-за которых пострадали наши предшественники. Слишком быстрый темп сейчас может вымотать нас, не достаточно быстрый – не даст возможность пройти необходимое расстояние. Что это, старая голова усмиряет энтузиазм молодых? Или я считаю, что мой темп лучше? Решаю позволить ему тащить меня. Эта ужасная гонка продолжается до печально известной 30-метровой стены. Наша бешеная скорость сменилась полной остановкой. “Ну и что ты думаешь?”, - вопрос был больше из вежливости, чем из сомнения. Восстановив дыхание, я спокойно высказал свое решение и неопределенно махнул рукой вправо. К счастью, в этот момент веревка натянулась, что заставило Тони организовать станцию и страховку. Постепенно я понял, что меня перехитрили. Позор! Мои надежды занять место лидера рухнули, как только я прибыл на станцию. Я не сумел найти убедительных доводов и поменяться местами.
Узкая каменистая осыпь, пересекает стену по горизонтали и исчезает на южной стороне горы. Не трудно, но нестабильно и тревожно. Похоже, здесь непросто будет идти в кошках, снимать их некогда. Вижу маленькую канавку надо мной. Я встал поудобнее и потянулся за ее край. С большим трудом мы оказались на каменной полосе и на цыпочках пошли по снегу, покрывавшему осыпь, перед выходом на гребень. Скоро мы увидели старые перила и висящие платформы палаток. Здесь был четвертый лагерь предыдущей экспедиции. Уставшие, но счастливые мы снова остановились на перекус. В два часа дня у нас запланирована радиосвязь с базовым лагерем, с Анди. Затем, с третьим лагерем, где сейчас находятся Санди и Джон. На радиосвязи, описав все трудности, мы просили принести нам больше веревок для спуска. Подняться на гору – это одно, но спуститься намного важнее. Странно думать, что много лет назад, здесь ночевали Браун, Мак Нот Девис, Хартог и Патей. Крошечный кусок синтетической ткани, закрепленный на ледяной осыпи, развевался на ветру 28-летним мусором, каким-то ненавязчивым, но горьким воспоминанием о прошлом.
Как бы не было это утомительно сейчас, но мы продолжаем путь наверх, облегчая себе завтрашний день. Камни чрезвычайно нестабильны, как самый плохой гранит в Альпах. Это известное сравнение. Два шага по снегу и мы у камина, это снова гребень. Четыре часа. Стараясь сохранить силы на завтра, мы тщетно пытаемся найти достойное место для ночевки. Но вот еще один шаг, и мы кричим от восторга – нашли снежный гребень, идеальный для рытья.
Будильник разбудил меня. Сегодня моя очередь готовить завтрак, но что-то мне подсказало, что меня опять перехитрили. Мы вышли в серый враждебный мир. Облака сгустились над Машербрумом. Лобзанг – невидим. Гнев, реальный гнев и страх. Поддерживать бивуак здесь будет трудно. Еды и топлива на один, максимум два дня. Спуск в плохих погодных условиях -очень отчаянное дело. У нас критическая нехватка спускового оборудования и мы очень надеялись, что Джон и Санди принесут его нам. А что если они не смогут подняться?
Вершина, находящаяся в одном дне от нас, была мощным магнитом и заставила нас идти наверх. Сравнительно легкий снежный склон был под ногами. 600 простых последовательных шагов, и наши надежды дрогнули. Серое одеяло туч распространялось до самого горизонта. Наше беспокойство росло.
Над нами вырос барьер из сераков. Мы дошли до кулуара – самое время поторопится, но снег здесь стал хуже, и мы замедлились до скорости улитки. Барахтаясь в глубоком снегу, мы теряли драгоценное время. Вершина не становилась ближе. Вот Сизифов труд! Два часа дня – время радиосвязи. Сначала в динамике ничего, кроме пощелкиваний, затем, наконец, мы услышали Анди. “ база здесь – как дела?”. Я чувствовал волнение в его голосе.
Маленький каменный треугольник начал прорисовываться. Пробираться к нему стало невозможно, да и не очень весело. Желание продолжать подъем было очень сильным, намного сильнее, чем беспокойство о неизбежности настающего вечера. Уже сейчас нам следует повернуть назад.
И снова наверх. Затем по диагонали к выемке, состоящей из тонкой серии перемычек между камнями и льдом, и, наконец, обратно в кулуар. Шесть метров барахтаний по снегу, и я дошел до цели, к которой стремился весь день. Но это была не вершина, а просто еще один скалистый холм. Уныние и решимость борются друг с другом. Сейчас мы мало говорим, но чувства наши обострены. Чувство товарищества, доверия друг к другу, раздражение, беспокойство и желания. Желания во что бы то ни стало подняться наверх, в ту точку, где мы сможем оглянуться вокруг. Мы очень хотели это сделать. Я знал, что хотели, но череда фальшивых вершин сильно подорвала мою волю.
“Что же это такое?” с надеждой спросил я Тони, когда тот выбрался на очередной гребень. “Долгий путь”, его голос без эмоций. Тяжелые безжизненные чувства. 400-метровый гребень привел нас к скале. Мы молча шли дальше, хотя для этого не было ни одной логичной причины. Мы сильно устали, а часы отсчитывали остаток наших шансов и, возможно, наших жизней. Кто знает? Скала, две веревки, и мы на остром, как нож ребре. Тони сел. Его огромная улыбка светилась ярче, чем заходящее солнце. Радио потрескивало. “ Я сижу на вершине Музтаг.”
